Социально-групповая дифференциация общества есть объективно необходимый элемент его развития. С этим никто не спорит. Но именно эта дифференциация, к сожалению, приводит к различного рода конфликтам, как на индивидуальном уровне, так и на групповом, поскольку любое взаимодействие живых существ изначально, в силу своей естественной биологической природы, предполагает возможность и даже необходимость проявления враждебности и агрессии по отношению к другим особям (как известно, жизнь — это борьба за существование, за удовлетворение своих потребностей. А какая борьба без агрессии?).

Но так как взаимодействие присутствует во всех сферах общественной жизни — экономической, социальной, политической, духовной, профессиональной, семейно-бытовой, повседневной и т.д., то и диапазон конфликтов, особенно межгрупповых, почти безграничен. Это могут быть ссоры между группами сослуживцев, родственников, соседей; соперничество за власть между различными группировками внутри предприятия, региона либо страны; вражда соперничающих групп или структурных подразделений предприятия за ограниченные ресурсы и т.д. Самым ярким примером межгруппового конфликта являются войны, которые велись и ведутся с самыми различными целями, но по одному психологическому сценарию: лишить противоположную группу доступа к какому-либо ресурсу, подчинить ее своему влиянию, физически или психологически уничтожить ее как целое.

При этом сама межгрупповая агрессия может проявляться в самых удивительных, сложных по структуре и механизмам работы формах и реакциях, порой неосознаваемых и неконтролируемых. Поэтому, чтобы понять сущность и конкретные проявления межгрупповой агрессии, важно учитывать общие социально-психологические феномены, присущие групповым процессам.

«СВОИ» И «ЧУЖИЕ»

Специалисты единодушно заявляют, что любой индивид изначально дифференцирует окружающую его социальную среду на «своих» и «чужих» (кстати, как и любое животное). При этом признаки, по которым осуществляется такое деление, могут быть как значимыми, так и случайными: общественное разделение труда, распределяющее людей по различным профессиям и разнообразным функциям; пространственно-географические границы среды обитания и возможности использования ее ресурсов; биологические различия людей (по расовым, половым, возрастным и прочим основаниям); многочисленные этнические факторы; прическа или стиль одежды; стандарты поведения или интересы и т.д.

Но в их основе лежит одна закономерность — принадлежность именно к этой социальной общности, выбранной по соответствующим критериям, позволяет человеку удовлетворять его актуальные потребности (а, как известно, неудовлетворенные потребности становятся источником фрустрации и последующей возможной агрессии).

Более того, представления человека о том, кем он является, также напрямую зависят от его членства в конкретной группе. Часть нашей Я-концепции определяется в терминах принадлежности к группе и служит основанием для позитивного представления о самом себе. Чем более успешной, престижной, значимой для человека является группа, тем охотнее он идентифицирует себя с ней. Желание иметь позитивную Я-концепцию и самооценку создает установку на поиск способов максимально позитивного восприятия «своих» на фоне «чужих», предпочтения членов своей группы остальным и умаления достоинств других групп.

Так запускается механизм группового фаворитизма, а простая принадлежность к группе становится достаточным основанием для проявления межгрупповой дискриминации. Например, когда мужчина в сердцах бросает своей жене: «Все вы, женщины, одинаковы!», он фактически переходит на язык межгрупповых отношений, переводя жену в категорию «Они», автоматически противопоставляемую «Мы». Именно потому, что в этом высказывании отчетливо ощущается оппозиция, противопоставление, оно и кажется таким обидным. Члены противоборствующих групп воспринимают себя и соперников согласно модели «мы — они»: «мы — хорошие, они — плохие». Людям больше нравятся те, с кем они связаны. Они думают о них лучше, чем о других, действуют в их пользу — и все это независимо от того, что их объединяет.

При этом любой успех своей группы приписывается «внутренним» причинам: хорошей подготовке, мотивации, старанию и активности ее членов. Неуспех же, как правило, объясняется чисто «внешними» факторами: мешали соперники или конкуренты, администрация была необъективна, не хватало денежных ресурсов или времени на подготовку т.д. Это создает предпосылки для социальной депривации, т.е. ощущения неравенства доступа к социальным благам, чувства обделенности, ущемленности в правах, несправедливого социального статуса и т.д. Групповая идентичность усиливает групповые притязания. А поскольку в современном обществе с его сложной социальной структурой всегда можно найти более привилегированные по тем или иным параметрам слои или группы, то явление относительной депривации всегда потенциально присутствует в социальных сравнениях, а, следовательно, существует и вероятность межгрупповой враждебности и агрессии.

ТЕОРИЯ ТОЛПЫ

Еще один феномен, на который обращают внимание большинство исследователей групповых процессов, заключается в том, что у человека снижается чувство страха, когда он находится «вместе с другими», т.е. функционирует как часть группы. Аналогичным образом он может снимать с себя и большую часть вины, перекладывая первичную ответственность на других. Рассуждает он при этом примерно так: «Я всего лишь бросил один камень, и то ни в кого не попал. Какой ущерб это могло причинить здоровью наших противников? Я совершенно не виноват в том, что кто-то пострадал».